Джон Рональд Руэл Толкиен
Сильмариллион
под редакцией Кристофера Толкиена
ЧАСТЬ 2. ОБ АУЛЕ И ЙАВАННЕ
Рассказывают, что своим возникновением гномы обязаны Ауле, сотворившему их во мраке Средниземья. Так сильно желал Ауле прихода Детей, дабы передать ученикам свои знания и свое искусство в ремеслах, что не смог дождаться завершения замысла Илуватара. И Ауле создал гномов - такими, какие они и сейчас, потому что образы Детей, которым предстояло явиться, были ему неясны. И так как Земля пока была под властью Мелькора, Ауле постарался, чтобы творения его оказались сильными и выносливыми. Опасаясь, что другие валар могут осудить его замысел, он трудился тайно. И сначала он создал в пещере под одной из гор Средниземья семерых отцов гномов. Однако Илуватар знал о том, что происходило. И в тот самый час, когда труд Ауле был, к его удовольствию, завершен, и Ауле начал обучать гномов речи, которую он придумал для них - в тот самый час Илуватар заговорил с ним, и Ауле, услыхав его голос, замолчал. И Илуватар сказал ему: "Зачем ты сделал это? Почему ты пытаешься создать то, что, как ты знаешь, выше твоих сил и не в твоей власти? От меня ты, как дар, получил только свое собственное существование и ничего больше, и потому существа, созданные твоей рукой и твоим разумом, могут не жить, а существовать, двигаясь только тогда, когда ты мысленно велишь им двигаться, а если твоя мысль занята чем-нибудь другим, они останутся недвижимы. Разве этого ты хотел?" Тогда Ауле ответил: "Я не хотел этого. Я хотел создать существа, не похожие на меня, чтобы любить и обучать их, дабы и они тоже смогли постичь красоту Эа, сотворенную тобой. Потому что Арда кажется мне огромным пространством для многих существ, которые могли бы насладиться в ней жизнью. Тем более что большей частью она еще не заселена и безгласна. В своем нетерпении я был безрассуден, но все же стремление к творчеству, скрытое у меня в сердце, заложено при моем сотворении тобой самим. Неразумный ребенок, что превращает в игру замыслы отца, может делать это без злого умысла, а только потому, что он сын своего отца. Но что мне сделать теперь, чтобы ты окончательно не рассердился на меня? Как сын своего отца, я предлагаю тебе эти существа, творения рук, созданных тобой. Делай с ними, что пожелаешь. Но не должен ли я уничтожить свою несовершенную работу?" И Ауле поднял свой огромный молот, чтобы поразить гномов, и заплакал. Но Илуватар почувствовал сострадание к Ауле и к его желанию, а гномы в ужасе увернулись от молота, склонили головы и молили о милосердии. И тогда Илуватар сказал Ауле: "Я принял твое творение, каким ты создал его. Разве ты не видишь, что эти существа имеют теперь собственную жизнь и говорят собственными голосами! А ведь они не уклонились от удара, не оспаривали принятого тобой решения". И Ауле, обрадовавшись, отбросил свой молот и возблагодарил Илуватара, сказав: "Пусть Эру благословит мою работу и исправит ее!" Но Илуватар заговорил снова: "Как я дал бытие замыслам айнур при сотворении мира, так теперь я осуществлю твое желание и дам им жизнь, но ни в чем другом я не буду исправлять дело твоих рук. И какими ты создал их, такими они и останутся. Но я не допущу, чтобы эти существа появились раньше Перворожденных моего замысла. Ни того, чтобы твое нетерпение было вознаграждено. Они будут спать во мраке под камнем и не появятся, пока не пробудятся на Земле Перворожденные. И пока не настанет этот час, ты и твои создания будете ждать, хотя бы и долго. Но когда придет время, они проснутся и станут для тебя, как дети твои, и часты будут столкновения между твоими и моими созданиями, детьми, которых я усыновил, и детьми, избранными мною". И тогда Ауле взял семерых отцов-гномов и уложил их отдыхать в укромное место, а сам вернулся в Валинор и ждал, пока тянулись долгие годы. Так как гномам предстояло появиться в дни могущества Мелькора, Ауле создал их сильными и выносливыми, и потому они тверды, как камень, упрямы, крепки в дружбе и вражде и более стойко переносят тяготы изнурительного труда, голод и телесные раны, чем все прочие, обладающие речью народы. И гномы живут долго, намного дольше, чем дано жить людям - но не вечно. В былые времена эльфы Средиземья считали, что умершие гномы обращаются в землю и камень, из которых они созданы, но сами гномы в это не верят. Они говорят, что Ауле-творец, кого они называют Махал, заботится о них и собирает их в Мандосе в отдельных залах, что, когда настанет конец Мира, он даст им благословение и поместит среди детей. И тогда их делом будет служба Ауле и помощь ему в восстановлении Арды после Последней Битвы. И еще они говорят, что семь отцов-гномов снова и снова воскреснут в их племени и опять будут носить свои древние имена. Из них в последующие эпохи наиболее известным стал Дарин, родоначальник самого дружественного эльфам племени, чье местожительство было в Хазад-Думе. Когда Ауле трудился над созданием гномов, он держал это в тайне от остальных валар, но в конце концов открыл свой замысел Йаванне и поведал ей все о том, что произошло. И тогда Йаванна сказала ему: - Эру милосерден. Я вижу, что сердце твое радуется, ибо ты получил не только прощение, но и подарок. Однако, поскольку ты скрывал свой замысел от меня вплоть до его завершения, твои дети будут мало любить то, что люблю я. Больше всего им будут нравиться вещи, созданные их собственными руками - так же, как их отцу. Они будут рыться в земле, а то, что растет и живет в ней, не привлечет их внимания. Многие деревья почувствуют безжалостные удары железа гномов. Но Ауле возразил: - Это же будет истинно и в отношении Детей Илуватара, потому что им предстоит питаться и строить. И хотя то, что ты создала, имеет ценность само по себе и имело бы ее, если бы даже Дети не появились, все же Эру даст им господство над твоими творениями, и они будут пользоваться всем, что найдут в Арде, правда, как замыслил Эру, с почтением к тебе и с благодарностью. - Если только Мелькор не омрачит их сердце, - сказала Йаванна. И она не успокоилась и опечалилась сердцем, опасаясь того, что может произойти в Средиземье в будущем. Потому она предстала перед Манвэ и спросила: - Король Арды, правда ли, что, как мне говорил Ауле, когда придут Дети, они получат господство над всеми плодами моих трудов и будут делать с ними все, что пожелают? - Это так, - сказал Манвэ. - Но почему ты спрашиваешь? Разве тебе не достаточно слов Ауле? Тогда Йаванна умолкла и собралась с мыслями. И она ответила: - Потому что сердце мое тревожится, когда я думаю о грядущих днях. Все мои труды дороги мне. Разве мало того, что Мелькор столько испортил? Неужели ничего из придуманного мною не будет свободно от владычества других? - Если бы была возможность, что бы ты сберегла? - спросил Манвэ. - Чем ты дорожишь из всего твоего королевства? - Все имеет свою цену, - сказала Йаванна, - и от каждого зависит цена другого. Но кэлвар могут убежать или постоять за себя, а олвар (растения) - не могут. И среди них всех дороже для меня деревья. Они долго растут, а срубить их можно быстро. И если они не заплатят дань плодами своих ветвей, мало кто пожалеет об их исчезновении. Так вижу я в своих мыслях. О, если бы эти деревья могли говорить от имени всего, что имеет корни, и наказывать тех, кто причинил им зло! - Какая странная речь! - сказал Манвэ. - И все же она была в Песне, - ответила Йаванна, - потому что, пока ты витал в небесах и вместе с Ульмо создавал облака и проливал из них дождь, я поднимала вверх ветви огромных деревьев, чтобы принять этот дождь, и пела Илуватару среди ветра и дождя. Тогда Манвэ умолк, а мысль Йаванны, что она вложила в его сердце, стала расти и раскрываться, и Илуватар увидел это. И вот Манвэ показалось, что Песня снова зазвучала вокруг него, и теперь он услышал в ней то, на что раньше не обратил внимания. И, наконец, вновь появилось видение, но теперь оно не было далеким, потому что Манвэ сам находился внутри него. И еще он увидел, что все поддерживала рука Илуватара. И рука прошла внутрь видения, и из нее появилось много чудес, что доселе было скрыто от Манвэ в сердцах айнур. И тут Манвэ очнулся и спустился к Йаванне на Эзеллохар и сел рядом с ней под двумя Древами. И Манвэ сказал: - О, Кементари! Вот слова Эру: "Или кто-нибудь из валар полагает, что я не слышал всей Песни, не различил малейших звуков самого слабого голоса? Знай: когда проснутся Дети, тогда вновь пробудится мысль Йаванны и призовет издалека духов, и они будут бродить среди кэлвар и олвар, а некоторые поселятся там и будут внушать к себе благоговение и страх перед их справедливым гневом. Но только на первое время: пока Перворожденные в расцвете сил, а Второрожденные юны". Так сказал Эру. И разве ты, Кементари, не вспомнишь теперь, что твоя песнь не всегда звучала в одиночестве. Вспомни, твоя мысль встречалась с моей, и мы с тобой обретали крылья, подобно огромным птицам, что парят над облаками. И этому предстоит осуществиться по воле Илуватара еще до того, как проснутся Дети. На крыльях, подобно ветру, появятся Орлы Повелителей Запада. И тогда Йаванна возрадовалась, и, встав, подняла руки к небесам и воскликнула: - Высоко поднимутся деревья Кементари, чтобы орлы Манвэ смогли поселиться там! Но Манвэ тоже поднялся и, казалось, стал таким высоким, что голос его доносился вниз, к Йаванне, как будто из обители ветров. - Нет! - сказал он. - Только высоты Ауле окажутся достаточно высокими для орлов. В горах поселятся они и будут слушать голоса тех, кто взывает к ним. В лесах же появятся пастухи деревьев. Затем Йаванна рассталась с Манвэ и возвратилась к Ауле. Он трудился в своей кузнице - выливал в форму расплавленный металл. - Эру щедр, - сказала Йаванна. - Пусть теперь твои дети остерегутся, потому, что некая сила будет бродить в лесах, и гнев ее проснется, если лесам будет грозить опасность. - И все же мои дети будут нуждаться в дереве, - сказал Ауле и вернулся к своей работе. назад вперёд наверх
|