Джон Рональд Руэл Толкиен
Сильмариллион
под редакцией Кристофера Толкиена
ЧАСТЬ 8. ОБ ОМРАЧЕНИИ ВАЛИНОРА
Когда Манвэ узнал о путях, которые избрал Мелькор, ему стало ясно, что тот решил укрыться в своих старых крепостях на севере Средиземья. И Оромэ с Тулкасом отправились туда со всей скоростью, чтобы попытаться догнать Мелькора. Но за пределами побережья тэлери, в неназванных пустошах, простиравшихся вплоть до самых льдов, им не удалось найти ни одного его следа. С тех пор вдоль северных границ Амана было усилено наблюдение, но это ничего не дало, так как еще до того, как началось преследование, Мелькор повернул обратно и тайно ушел на юг. Потому что он был все-таки одним из валар и мог изменять свое обличье или совсем не иметь его, как могли и его собратья. Хотя вскоре он утратил эту возможность навсегда. Так, невидимый, он пришел в конце концов в сумрачную местность Аватар. Она протянулась узкой полоской к югу от залива Эльдамар, у восточной стороны подножья Пелори, и ее длинное и мрачное побережье простиралось к югу, лишенное света и не изученное. Там, под отвесными обрывами гор, у холодного темного моря, тени были самыми глубокими и непроницаемыми в мире. И там, в Аватаре, тайно поселилась Унголиант. Эльдар неизвестно, откуда она взялась, но некоторые утверждали, что в давно забытых эпохах ее породила тьма, окружавшая Арду, когда Мелькор впервые с завистью взглянул вниз на королевство Манвэ. И она была одной из тех, кого в самом начале подкупил Мелькор, дабы они служили ему. Но Унголиант покинула своего хозяина, сжигаемая одной страстью использовать все живое, чтобы напитать свою пустоту. Спасаясь от нападения валар и преследования Оромэ, она бежала к югу, потому что их тревожило положение на севере, а юг они долго оставляли без внимания. А там Унголиант поползла к свету Благословенного Края, потому что она и жаждала света, и ненавидела его. Она поселилась в глубоких ущельях и приняла облик чудовищного паука, заткав черной паутиной теснину в горах. И она поглощала весь свет, который могла найти, и превращала его в темные сети удушающего мрака, пока, наконец, никакой свет не мог больше проникнуть в ее жилище. И Унголиант стала голодать. Придя в Аватар, Мелькор стал разыскивать ее. Он снова принял облик, в котором правил в Утумно: образ темного владыки, огромного и ужасного, но Унголиант не вышла из своего убежища. И тогда Мелькор сказал ей: - Сделай, как мне нужно, и если ты не насытишься еще, когда все будет кончено, тогда я дам тебе, что пожелаешь, дабы утолить голод полной мерой! Он легко дал ей это обещание, как поступал всегда, а про себя смеялся. Так большой вор соблазнял меньшего. Унголиант соткала вокруг них обоих покрывало тьмы, когда они отправились в путь. Мрак, в котором вещи не существовали больше, и взгляд не мог пронзить его, потому что тот мрак был пустотой. Затем она медленно начала ткать свою паутину: нить за нитью, от ущелья к ущелью, от выступающей скалы к каменному пику, взбираясь все выше, переползая и цепляясь, пока, наконец, не достигла вершины Хиарментира, самой высокой горы в этой части мира, далеко к югу от великой Таникветиль. За теми местами валар не установили наблюдения, потому что западнее Пелори лежала в сумерках незаселенная страна, а за горной грядой следили, исключая только всеми забытый Аватар у сумеречных вод бескрайнего моря. Но теперь на вершине горы жила Унголиант, порождение тьмы. И она свила из своих нитей канаты, а из них сделала лестницу, и по ней Мелькор взобрался на эту вершину и встал рядом с Унголиант, глядя вниз на охраняемое королевство. У подножья лежали леса Оромэ, а западнее мерцали поля и пастбища Йаванны, и золотом светилась пшеница, пища богов. И Мелькор посмотрел на север и увидел вдали сияющую долину и серебряные купола Валмара, сверкающие в смешанном свете Тельпериона и Лаурелин. И тогда Мелькор громко засмеялся и быстро скользнул вниз по длинному западному склону, а Унголиант была рядом с ним, и ее тьма скрывала их обоих. Это было время празднества, как хорошо знал Мелькор. Хотя все времена года во власти валар, и Валинор не знает ни зимы, ни смерти, все же он входил тогда в пределы Арды и был лишь малой частью Эа, а жизнь Эа - Время, и оно течет всегда - от первой ноты до заключительного аккорда Эру. К тому же, валар нравилось появляться в образе, сходном с обличием детей Илуватара, и они ели, и пили, и собирали плоды Йаванны на Земле, которую создали по велению Эру. И поэтому Йаванна установила время цветения и время созревания для всего, что росло в Валиноре, и при каждом первом сборе плодов Манвэ устраивал великий пир для прославления Эру, когда весь народ Валинора изливал свою радость в музыке и песнях на Таникветиль. Ныне настал этот срок, и Манвэ назначил празднество более великолепное, чем когда-либо со времени прихода эльдар в Аман. Потому что в это время Манвэ задумал излечить зло, возникшее среди нолдор - хотя бегство Мелькора и приближало предвещение нелегкого труда и великих печалей, и никто еще не мог сказать, какие раны получит Арда, прежде чем Мелькор снова будет побежден. И по призыву Манвэ все собрались в залах на Таникветиль, чтобы преодолеть отчуждение между князьями эльдар и забыть навсегда ложь, посеянную их врагом. Туда явились ваниар, и пришли нолдоры из Тириона, и собрались все майяр, а валар облачились в свою красоту и великолепие. И они сидели перед Манвэ и Вардой в их величественных залах или танцевали на зеленых склонах горы, обращенных на запад, к Древам. В тот день улицы Валмара опустели, никто не тревожил ступени Тириона, и вся страна спала в мире. Одни лишь тэлери за горами пели на побережье моря, потому что они обращали мало внимания на смену сезонов или времени и не думали о заботах правителей Арды или о тени, упавшей на Валинор - ведь до сих пор их это не касалось. Одно лишь омрачало замыслы Манвэ. Феанор действительно пришел, потому что лишь ему одному Манвэ приказал явиться, но не пришел Финвэ, как и другие нолдор из Форменоса. Потому что Финвэ сказал: - Пока с Феанора, моего сына, не снят приговор, запрещающий ему появляться в Тирионе, я не считаю себя королем и не буду встречаться с моим народом. И Феанор явился не в праздничном одеянии и не одел никаких украшений - ни серебра, ни золота, ни драгоценных камней. И он отказался показать сильмариллы эльдар и валар и оставил их запертыми в железной палате в Форменосе. Однако он встретился у трона Манвэ с Финголфином и помирился с ним - на словах. И Финголфин отбросил вынутый из ножен меч и протянул брату руку, сказав: - Я делаю, как обещал. Я прощаю тебя и больше не помню обид! Тогда Феанор молча взял его руку, но Финголфин продолжал: - Твой наполовину брат по крови, в сердце я буду настоящим братом. Ты поведешь, и я последую за тобой. И пусть никакое горе не встанет между нами! - Я слышу тебя, - ответил Феанор, - да будет так! Но они не знали, какой смысл окажется в этих словах. Говорят, что когда Феанор и Финголфин стояли перед Манвэ, наступил час слияния света Дерев, и безмолвный Валмар наполнился серебряным и золотым сиянием. Но в тот самый час Мелькор и Унголиант неслись через поля Валинора, подобно тени черного облака, гонимого ветром над залитой солнцем землей. И вот они оказались перед зеленым холмом Эзеллохар. Тогда мрак Унголиант поднялся до самых корней Дерев, а Мелькор прыгнул на холм и своим черным копьем поразил каждое дерево до самой сердцевины, нанеся им страшные раны. И сок их, как кровь, хлынул наружу и разлился по земле, но Унголиант поглотила его, а затем, переходя от дерева к дереву, вонзала свой черный клюв в их раны, пока деревья не истощились. И смертельный яд, что она несла в себе, проник в их ткани и иссушил их - и корни, и ветви, и листву, и они умерли. Но жажда все еще сжигала Унголиант, и подойдя к источникам Варды, она выпила их до дна. И при этом она изрыгала черные пары и разбухла до таких чудовищных и отвратительных размеров, что Мелькор испугался. Так великая тьма упала на Валинор. О том, что происходило тогда, много рассказано в "Альдуденниэ", сложенном Эллемире из рода ваниар, и все эльдар знают этот плач. Но ни песня, ни рассказ не могут передать все горе и ужас того дня. Свет исчез, но наступившая тьма была больше, чем утрата света. В этот час появилась тьма, не просто казавшаяся отсутствием света, но живой тварью, словно существовавшая сама по себе, потому что она действительно была создана злобой вне света и имела власть проникать в глаза и наполнять сердце и мысли, подавлять волю. Варда взглянула вниз с Таникветиль и увидела тьму, подымающуюся вверх, невиданными башнями мрака, и Валмар пошел ко дну в глубоком море ночи. Вскоре одна лишь священная гора осталась стоять последним островом утонувшего мира. Все песни смолкли. Валинор погрузился в молчание, нельзя было услышать ни звука, только издалека, через проход в горах, ветер доносил рыдания тэлери, подобные крикам чаек. С востока подул холодный ветер, и тени с бескрайнего моря накатывались на крутые берега. Но Манвэ со своего высокого трона посмотрел вдаль, и взгляд его пронзил ночь и там, за мраком, Манвэ увидел тьму, и взгляд его не мог проникнуть в нее, огромную и далекую, движущуюся со страшной скоростью к северу. И он понял, что Мелькор приходил и ушел. И тогда началось преследование, и земля тряслась под копытами коней войска Оромэ, и огонь, что высекали подковы Нахара, был первым светом, вернувшимся в Валинор. Но приближавшиеся к облаку Унголиант всадники были ослеплены и испугались, и они рассеялись в разные стороны и мчались, не зная куда. И трубный зов Валаромы дрогнул и угас. И Тулкас, казалось, запутался в черной сети ночи и стал беспомощно, тщетно наносить удары по воздуху. А когда тьма прошла, было слишком поздно. Мелькор ушел, куда пожелал, и мщение его свершилось. назад вперёд наверх
|