Джон Рональд Руэл Толкиен   Сильмариллион   под редакцией Кристофера Толкиена   ЧАСТЬ 16. О МАЭГЛИНЕ     Аредэль Ар-Фейниэль, Белая Дева Нолдор, дочь Финголфина, жила в Неврасте с Тургоном, ее братом, и отправилась с ним в Скрытое Королевство. Но ее утомила охрана столицы Гондолина, и чем дольше, тем больше ей хотелось вновь скакать верхом по широким равнинам и бродить в лесах, как она поступала в Валиноре. И когда с момента окончания постройки Гондолина прошло двести лет, Аредэль обратилась к Тургону и просила разрешения покинуть город. Тургон не хотел разрешать этого и долго отказывал ей, но в конце концов уступил, сказав: - Иди, если хочешь, хотя мой разум против этого, и я предсказываю, что злом обернется твой уход и для тебя, и для меня. Но ты пойдешь лишь только для того, чтобы найти Фингона, нашего брата, и те, кого я пошлю с тобой, должны будут вернуться в Гондолин так скоро, как только смогут. Но Аредэль ответила: - Я твоя сестра, но не слуга тебе, и за пределами твоей страны я пойду туда, куда сочту нужным. А если ты откажешь мне в сопровождающих, я уйду одна! Тогда Тургон сказал: - Для тебя мне не жаль ничего из того, чем я владею. Но я хочу, чтобы за пределами моих стен не было никого, кто знает дорогу сюда, и если я доверяю тебе, сестра моя, то языкам других я доверяю меньше! И Тургон избрал трех вождей из числа своих приближенных, чтобы сопровождать Аредэль, и приказал им проводить ее в Хитлум к Фингону, если они смогут убедить ее. - И будьте осторожны, - сказал он, - ибо, хотя Моргот все еще окружен на севере, в Средиземье есть много опасностей, о которых она ничего не знает. И тогда Аредэль покинула Гондолин, и уход ее тяжестью лег на сердце Тургона. Но когда Аредэль достигла переправы Бритиах на реке Сирион, она сказала своим спутникам: - Теперь повернем на юг, потому что я не поеду в Хитлум. Сердце мое влечет меня к сыновьям Феанора, моим старым друзьям. И так как отговорить ее было невозможно, они повернули на юг, как она приказала, и попросили дозволения пройти через Дориат. Но стражи границ отказали им, потому что Тингол не разрешал никому из Нолдор, кроме его родичей из дома Финарфина, пересекать завесу Мелиан, и меньше всего тем, кто был другом сыновей Феанора. Поэтому стражники сказали Аредэль: - Вы не сможете, госпожа, попасть в страну Келегорма через королевство Тингола. Вам следует ехать вне пределов завесы Мелиан на юг или на север. Самый быстрый путь - использовать тропы, что ведут от Бритиах на восток, через Димбар, и вдоль северной границы этого края, пока вы не минуете мост Эсгалдуина и переправы Ароса. Тогда вы окажетесь в землях, что лежат за холмом Химринг. Там и живут, как мы знаем, Келегорм и Куруфин, и, возможно, вы найдете их. Но дорога туда опасна. Тогда Аредэль повернула обратно и избрала нелегкий путь между дикими ущельями Эред Горгорот и северными границами Дориата. Но приблизившись к недоброй местности Нан Дунгортеб, всадники заблудились во тьме, и Аредэль отбилась от своих спутников и пропала. Они долго и тщетно искали ее, опасаясь, что она попала в западню или напилась из отравленных источников этой страны. Но падшие создания Унголиант, поселившиеся в глубоком овраге, проснулись и стали преследовать их, и им едва удалось спасти свои жизни. Когда, наконец, спутники Аредэль вернулись и рассказали о случившемся, Гондолин погрузился в глубокую скорбь, и Тургон долго сидел в одиночестве, молча перенося горе и гнев. Аредэль же, после напрасных поисков своих спутников, поехала дальше, потому что она была бесстрашной и твердой сердцем, как и все потомки Финвэ. Она продолжала свой путь и переправилась через Эсгалдуин и Арос, оказалась в землях Химлада между Аросом и Келоном, где тогда, перед тем как рухнула осада Ангбанда, жили Келегорм с Куруфином. В это время их не было дома: они уехали с Карантиром на восток, в Таргелион. Однако, народ Келегорма радушно встретил Аредэль и предложил ей остаться с ними, пока не вернется их повелитель. Тогда на время она успокоилась и находила большое удовольствие в свободных скитаниях в лесах, но время шло, а Келегорм все не возвращался. Беспокойство снова овладело Аредэль, и она стала уезжать все дальше и дальше, разыскивая новые тропы и нехоженные поляны. И в конце концов, случилось так, что Аредэль отправилась на юг Химлада и переправилась через Келон. И прежде чем она вспомнила об осторожности, Аредэль заблудилась в Нан Эльмоте. В минувшие эпохи в этих лесах, когда чары еще лежали на них, а деревья были молодыми, в сумерках Средиземья бродила Мелиан. Но теперь деревья Нан Эльмота стали выше и угрюмее всех других в Белерианде, и солнце никогда не проникало туда. И там жил Эол, прозывавшийся Темным Эльфом. В древности он принадлежал к роду Тингола, но он не знал отдыха, и безмятежность Дориата плохо действовала на него. Когда же завеса Мелиан окружил лес Регион, где жил Эол, он бежал оттуда в Нан Эльмот. Там он поселился в глубокой тьме, потому что любил ночь и сумерки под звездами. Эол избегал Нолдор, считая их виновниками возвращения Моргота, нарушившего спокойствие Белерианда. Гномов же он любил больше, чем кто-либо из народа эльфов древних времен. От него гномы узнали многое о том, что происходило в землях эльдар. Теперь гномы спускались с Синих Гор двумя дорогами: через восточный Белерианд и северным путем, в направлении переправ Ароса, проходя вблизи Нан Эльмота. И там Эол встретился с Наугрим. И по мере того, как росла их дружба, он иногда приходил к ним и гостил в подземных жилищах Ногрода или Белегоста. Там Эол узнал многое о работе с металлом и стал весьма искусен в ней. Он изобрел металл прочный, как сталь гномов, но такой ковкий, что Эол мог делать его тонким и гибким и все же непроницаемым для любых лезвий и стрел. Этот металл, который Эол назвал Галворн, Тёмный блеск, был черным и блестел подобно агату. И Эол одевался в кольчугу из него, куда бы ни шел. Но хотя Эол стал сутулым от работы в кузнице, он был не гномом, но эльфом из высшего рода тэлери, благородным, хотя и угрюмым с виду, и взгляд его мог глубоко проникать в темные и мрачные места. И случилось так, что он увидел Аредэль Ар-Фейниэль, заблудившуюся среди высоких деревьев вблизи границ Нан Эльмота -белый проблеск в сумрачной стране. Прекрасной показалась ему Аредэль, и Эол пожелал ее. И он окружил ее своими чарами, так что она не могла найти дороги назад, но лишь приближалась к его жилищу в глубине леса. Там находились его кузница, его мрачный дом и его слуги, молчаливые и таящиеся, подобно их хозяину. И когда Аредэль, уставшая от скитаний, пришла, наконец, к дверям Эола, он предстал перед нею, радушно встретил ее и ввел в свой дом. Там она и осталась, и Эол взял ее в жены, и много времени прошло, пока ее родичи услышали о ней снова. Никто не утверждает, что Аредэль не хотела этого или что долгие годы жизни в Нан Эльмоте были ей ненавистны. Потому что, хотя по приказу Эола ей пришлось избегать солнечного света, они много путешествовали вместе при свете звезд или в лучах серпа луны. Она могла бродить и одна, где хотела, но Эол запретил ей только искать сыновей Феанора или кого бы то ни было из Нолдор. И Аредэль родила Эолу во тьме Нан Эльмота сына и в сердце своем дала ему имя Ломион, на запрещенном наречии Нолдор, что означает Дитя Сумерек. Но отец не дал ему никакого имени, пока мальчику не исполнилось двенадцать лет. А тогда он назвал его Маэглин - Островзор, так как Эол чувствовал, что глаза сына видят лучше, чем его собственные, и мысль Маэглина могла читать тайны сердец, скрытые туманом слов. Когда Маэглин достиг зрелости, он стал похож больше лицом и фигурой на своих родичей - нолдор, но по характеру и складу своего ума он был сыном своего отца. Маэглин был немногословен, кроме тех случаев, когда дело касалось его самого, и тогда голос его приобретал силу, способную воодушевить тех, кто слушал его, и смутить противостоящих ему. Маэглин был высок и черноволос, с глазами темными, но яркими и пронзительными, как глаза нолдор, а кожа его была белая. Он часто ходил с Эолом в города гномов на востоке Эред Линдон, и там он старательно обучался всему, чему они могли научить его. Но больше всего Маэглин стал искусен в поисках руды металлов в горах. Однако, говорят, что он больше любил свою мать, и если Эол отсутствовал, Маэглин подолгу сидел с ней и слушал все, что могла она рассказать ему о своих родичах и о их деяниях в Эльдамаре и о могуществе и доблести князей Дома Финголфина. Все это он запечатлел в своем сердце, но прежде всего то, что он слышал о Тургоне и о том, что Тургон не имел наследника. Эленвэ, жена Тургона, погибла при переправе через Хелкараксэ, и дочь его, Идриль Келебриндал, была его единственным ребенком. И от этих рассказов у Аредэль пробудилось желание снова увидеть своих родичей, и она удивилась тому, что прежде ее утомляли свет Гондолина и фонтаны в лучах солнца, и ветер, волнующий зеленую траву под весенними небесами. К тому же, Аредэль часто оставалась одна, когда и сын, и муж ее отсутствовали. И эти же рассказы стали причиной первых ссор Маэглина с Эолом. Поскольку мать ни за что не хотела открыть сыну, где живет Тургон и как можно попасть туда, Маэглин стал дожидаться своего часа, не теряя надежды выпытать у нее тайну или же, застав врасплох, прочесть ее мысли. А пока он захотел увидеть Нолдор и поговорить с сыновьями Феанора, его родичами, жившими не так далеко. Но когда Маэглин сообщил о своих намерениях Эолу, его отец пришел в ярость. - Ты принадлежишь дому Эола, Маэглин, сын мой! - сказал он, - а не Гондолидрим. Вся эта страна - достояние Тэлери, и ни я, ни мой сын не будем иметь дело с убийцами наших родичей, захватившими наши владения. В этом ты должен повиноваться мне, или же я заключу тебя в оковы! Маэглин не ответил, но стал холодным и молчаливым и больше не путешествовал с Эолом. И Эол перестал доверять ему. Случилось так, что в середине лета гномы, по своему обычаю, устроили пир в Ногроде и пригласили Эола, и тот уехал. На время Маэглин и его мать получили свободу идти куда пожелают, и они часто ездили в поисках солнечного света к опушке леса. И в сердце Маэглина горело желание навсегда покинуть Нан Эльмот. Поэтому он сказал Аредэль: "Госпожа, уйдем, пока есть время! На что надеяться в этом лесу тебе или мне? Нас держат в оковах, и пользы здесь для меня не будет, потому что я узнал все, чему мой отец мог научить меня или что Наугрим захотели открыть мне. Неужели мы не отыщем Гондолин? Ты станешь моим проводником, а я буду охранять тебя! Тогда Аредэль обрадовалась и с гордостью посмотрела на сына, и сказав слугам Эола, что они отправляются на поиски сыновей Феанора, Аредэль с Маэглином уехали и направились к северной опушке Нан Эльмота. Там они переправились через мелководный поток Келона в земли Химлада и поехали к переправам Ароса и дальше, на запад, вдоль границ Дориата. Эол вернулся с востока быстрее, чем рассчитывал Маэглин, и обнаружил, что его жена и сын отсутствуют уже два дня, и так велика была его ярость, что он последовал за ними даже при свете дня. Вступив в Химлад, он преодолел свой гнев и продолжал путь осторожнее, помня о грозящей ему опасности, ибо Келегорм и Куруфин были могучими вождями, отнюдь не испытывавшими любви к Эолу. Кроме того, у Куруфина был скверный характер. Но разведчики Аглона видели скачущих к переправам Ароса Маэглина и Аредэль, и Куруфин, решив, что приближается нечто странное, выступил из прохода к югу и встал лагерем вблизи переправы. И прежде чем Эол углубился в Химлад, его подстерегли всадники Куруфина и привели к своему вождю. Тогда Куруфин сказал Эолу: - Какое дело у тебя, Темный Эльф, в моей стране? Вероятно, безотлагательное, раз заставляет столь "светлую" личность путешествовать днем? И Эол, понимая грозящую ему опасность, сдержал злые слова, готовые вырваться у него. - Я узнал, вождь Куруфин, - сказал он, - что мой сын и моя жена, Белая Госпожа Гондолина, поехали навестить тебя, пока меня не было дома, и мне показалось естественным присоединиться к ним в этом. Тогда Куруфин рассмеялся Эолу в лицо и сказал: - Они могли бы найти здесь менее теплый прием, чем рассчитывали, если бы ты сопровождал их. Но дело не в этом, потому что цель у них была другая. Еще не прошло двух дней, как они пересекли Ароссиах, а оттуда быстро поехали на запад. Мне кажется, что ты обманываешь меня, если только сам не обманут! И Эол ответил: - Тогда, быть может, вождь, ты разрешишь мне уйти и разобраться в этом деле? - Я даю тебе свое разрешение, но не свою любовь! - сказал Куруфин. - Чем скорее ты покинешь мою страну, тем больше доставишь мне удовольствия! Тогда Эол вскочил на коня, сказав: - Хорошо, вождь Куруфин, найти родича, столь отзывчивого в нужде! Я вспомню об этом, когда вернусь! И Куруфин хмуро посмотрел на Эола. - Не козыряй передо мной происхождением твоей жены, - сказал он. - Потому что тот, кто крадет дочь нолдор и женится на ней, не принеся даров, не прося разрешения, пусть не добивается родства с ее родом. Я дал тебе разрешение уйти, воспользуйся им и убирайся! По законам Эльдар я не могу убить тебя сейчас, но вот что я посоветую тебе: немедля возвращайся в свое жилище во мраке Нан Эльмота, потому что сердце предсказывает мне - если ты будешь преследовать тех, чью любовь ты потерял, тебе никогда не вернуться туда! Тогда Эол погнал коня прочь, и ненависть ко всем Нолдор переполняла его, так как теперь он понял, что Маэглин и Аредэль бежали в Гондолин. И, влекомый яростью и стыдом от своего унижения, он пересек переправы Ароса и выбрался на дорогу, которой они проехали раньше. Но хотя беглецы не знали, что Эол следует за ними, хотя конь у него был более быстрый, ему так и не удалось увидеть их, пока они не достигли Бритиаха, где оставили своих лошадей. Тут злая судьба предала их, потому что лошади громко заржали, а конь Эола услышал это и поспешил к ним. Эол увидел издалека белое одеяние Аредэль и заметил путь, каким она шла, разыскивая тайную тропу в горы. Так Аредэль и Маэглин пришли к внешним воротам Гондолина и к темной страже под горами. Там ее встретили с радостью, и миновав семь ворот, Аредэль с Маэглином пришли к Тургону на Эмон Гварет. И король с изумлением выслушал все, что рассказала Аредэль, и благожелательно посмотрел на Маэглина, сына его сестры, видя в нем достойного числиться среди князей нолдор. - Воистину я рад, что Ар-Фейниэль вернулась в Гондолин, - сказал он, - и теперь мой город станет прекрасней, чем в те дни, когда я считал ее погибшей. А Маэглин будет пользоваться величайшими почестями в моем королевстве. Тогда Маэглин низко поклонился и признал Тургона своим повелителем и королем, обещая во всем повиноваться его воле. Но после этого он замолчал и обратился в зрение, потому что величие и великолепие Гондолина превзошли все, что Маэглин мог представить себе по рассказам матери. Его поразило могущество города, его войска и многочисленные предметы, незнакомые и прекрасные, которые он увидел. И все же ни на что так часто не обращались его глаза, как на Идриль, дочь короля, сидевшую рядом с отцом. Она была золотоволосой, как Ваниар, родичи ее матери, и она показалась Маэглину солнцем, озарившим своим светом весь королевский дворец. А Эол, следуя за Аредэль, обнаружил сухое русло и тайную тропу и, пробираясь украдкой, пришел к страже, где был схвачен и допрошен. И когда стражники услышали, что он притязает на Аредэль, как на свою жену, они изумились и послали в город гонца, и тот явился во дворец короля. - Повелитель! - воскликнул он. - Стража взяла в плен кого-то, кто скрытно подобрался к тайным воротам. Он называет себя Эолом, и это высокий эльф, смуглый и угрюмый, из рода Синдар. Но он называет госпожу Аредэль своей женой и требует, чтобы его привели к тебе. Великим гневом охвачен он и едва его сдерживает, но мы не убили его, хотя так приказывает твой закон. Тогда Аредэль сказала: - Увы! Эол выследил нас, как я и опасалась. Но это было сделано очень скрытно, потому что мы не видели и не слышали преследования, когда шли тайным путем. И она обратилась к вестнику: - Он говорит правду: это Эол, я его жена, и он отец моего сына. Не убивайте его, но приведите сюда на суд короля, если король пожелает этого. Так и сделали. Эола привели во дворец Тургона и поставили перед его высоким троном, гордого и угрюмого. Не менее, чем его сын, он был изумлен всем тем, что увидел, но сердце Эола переполнилось еще большим гневом и ненавистью к нолдор. Однако, Тургон принял его достойно, поднялся и взял его за руку, сказав: - Добро пожаловать, родич, потому что таким я считаю тебя. Ты будешь жить здесь в свое удовольствие, но только ты должен поселиться в моем королевстве и не покидать его. Таков мой закон: ни один из тех, кто нашел дорогу сюда, больше не покинет эту страну. Но Эол отдернул свою руку. - Я не признаю твоего закона, - сказал он. - Ни ты, и никто другой из твоего рода не имеете права основывать королевства или устанавливать границы в этой стране, здесь или там. Это земля Тэлери, которым вы принесли войну и смятение, ведя себя надменно и поступая несправедливо. Меня не интересуют твои тайны, и не шпионить за тобой явился я сюда, но чтобы потребовать свое собственное: мою жену и моего сына, но поскольку на Аредэль, твою сестру, ты имеешь некоторые права, пусть она останется. Пусть птица вернется в свою клетку, где она вскоре снова зачахнет, как это было с ней прежде, но это не касается Маэглина. Моего сына вы не посмеете удерживать! Идем, Маэглин, сын Эола! Твой отец приказывает тебе! Покинь дом его врагов и убийц его родичей или будь проклят! Но Маэглин ничего не ответил. Тогда Тургон вернулся на свой высокий трон, оперся в раздумье на посох и сурово сказал: - Я не буду спорить с тобой, Темный Эльф! Одними лишь мечами Нолдор защищены твои не знающие солнца леса. Своей свободой скитаться, где пожелаешь, ты обязан моему роду, а не будь нас, ты давно уже трудился бы в рабстве в подземельях Ангбанда. Но здесь король - я, и желаешь ты того или нет, мое решение - это закон! Единственный выбор предоставляется тебе, как и твоему сыну: поселиться здесь или умереть здесь! И Эол взглянул в глаза Тургона и не устрашился, и долго стоял, не говоря ни слова, не двигаясь, и молчание заполнило зал, и Аредэль испугалась, потому что знала, как опасен Эол. Внезапно, быстрым змеиным движением он выхватил из-под плаща дротик и метнул его в Маэглина, вскричав: - Я выбираю второе, и для моего сына так же! Тебе не владеть принадлежащим мне по праву! Но Аредэль, прыгнув, стала перед дротиком, и он ударил ее в плечо, а Эол был схвачен многими руками и заключен в оковы. Его увели, пока другие оказывали помощь Аредэль. Но Маэглин смотрел на своего отца и молчал. Было решено, что на следующий день Эол предстанет перед королевским правосудием, и Аредэль с Идриль просили Тургона о милосердии. Но вечером Аредэль стало плохо, хотя рана казалась незначительной, и она впала в беспамятство, а ночью умерла, потому что конец острия был отравлен, и никто не догадался об этом, пока не оказалось слишком поздно. И потому, когда Эол предстал перед Тургоном, он не нашел милосердия. Его отвели к Карагдуру, обрыву черной скалы на северной стороне холма Гондолина, чтобы сбросить его вниз с отвесных скал города, а Маэглин стоял рядом и молчал. Но под конец Эол воскликнул: - Ты оставляешь своего отца и родича, сын-предатель! Но знай: здесь ты похоронишь все свои надежды и здесь ты умрешь такой же смертью, как я! И тогда Эола сбросили с Карагдура, и он умер, и все в Гондолине сочли это справедливым. Но Идриль была встревожена, и с этого дня она не доверяла своему родичу. Но Маэглин преуспевал и стал великим среди Гондолидрим, превозносимый всеми, пользующийся большой благосклонностью Тургона, так как если он и сам охотно и усердно учился всему, чему мог, зато и у него можно было узнать многое. И Маэглин собрал вокруг себя всех наиболее склонных к кузнечному и рудному ремеслу и начал поиски в Эккориате, в Окружающих горах, где обнаружил богатые залежи руды разных металлов. Больше всего он ценил прочное железо из рудника в Анхабаре на севере Эккориата и добыл оттуда огромное количество кузнечного металла и стали, так что оружие Гондолидрим стало крепче и острее. Все это сослужило добрую службу в дни, которые уже надвигались. Маэглин был мудрым и осторожным советчиком, а в случае необходимости - стойким и отважным. И это нашло подтверждение в последующие дни: когда в ужасный год Нирнаэт Арноэдиад Тургон отказался от затворничества и отправился на север на помощь Фингону, Маэглин не остался наместником короля в Гондолине, но участвовал в войне и сражался рядом с Тургоном, показав себя беспощадным и не знающим страха в битве. Казалось, что счастье благоволит Маэглину, возвысившемуся до самых могучих князей Нолдор, ставшему вторым из наиболее известных вождей в этом королевстве. Но он никому не открывал своего сердца, и хотя не все шло так, как ему хотелось, он молчал об этом, скрывая свои мысли, и мало кому удавалось прочесть их, и уж конечно не Идриль. Потому что с первых же дней жизни в Гондолине Маэглин носил в себе печаль, чем дальше, тем более тяжкую, отнимавшую у него всякую радость: он был влюблен в красавицу Идриль и желал ее безнадежно. Эльдар не вступали в брак при столь близком родстве, да прежде никто и не желал этого. К тому же, Идриль не слишком любила Маэглина, а зная его помыслы о ней, она стала бы любить его еще меньше. Она видела в нем что-то чужое, исковерканное, как впоследствии стали считать и эльдары: злые плоды убийства родичей, после которого тень проклятия Мандоса затмила последние надежды нолдор. Но шли годы, а Маэглина по-прежнему влекло к Идриль. Он ждал своего часа, и любовь его погрузила во мрак его сердце. И он все чаще искал возможности удовлетворить свое желание в чем-нибудь другом, не уклоняясь ни от какого тяжелого труда или ноши, если это вело к усилению его могущества. Так в Гондолине, в зените расцвета королевства, во время величия было брошено в почву темное семя зла. назад вперёд наверх