|
|
Львёна У нашей истории будет счастливый конецОдинокий всадник медленно ехал по тракту, не сводя глаз с робко выглядывавшей из облаков луны. Плащ надежно оберегал его от промозглого ветра, струился по бокам коня и явно показывал, что никакого оружия у путника нет. В общем, как и того, на что мог бы покуситься какой-нибудь разбойник. Конечно, после возвращения короля на престол злодеев подобного рода становилось все меньше и меньше, и по сравнению с прежними годами дороги стали не в пример спокойными. Но все равно, мало кто отваживался пускаться в путь после появления плотных зимних сумерек, не взяв с собой никакого оружия.Луна выскользнула из уже порядком надоевшей перины, чтобы бледным и тонким лучом высветить спокойные и мудрые глаза странника, светло-синие, ярко сияющие из-под черного капюшона. Будто устыдившись своего поступка, Белый Лик снова скрылся в покрывалах из облаков, будто почувствовал, что забрался слишком далеко в мысли эльфа. Тот день был странным – радостным и печальным, ненавистным и долгожданным, но в любом случае неотвратимым. Кольцо Саурона было уничтожено, Мордор пал и последний осколок былой Тьмы исчез с земель Арды. У людей появился новый Король – мудрый, справедливый и великодушный. Пали оковы и многие народы вздохнули спокойно – Восток был свободен. Но из Средиземья уходили эльфы и истари, уходили навсегда, чтобы обрести покой на Заокраинном Западе. То утро в Серебристых Гаванях было свежим и прозрачным, как волны, касавшиеся горделивого корабля из серого дерева. На Валинор уплывали Хранители Колец – Элронд, Гендальф, двое хоббитов - Фродо и Бильбо, и… его жена. Прекрасная Владычица Лориэна, Хранительница Нэньи, сделавшая так много для сохранения мира и достижения победы. И неизмеримо уставшая от такого могущества. Они так долго были рядом, столько всего прошли рука об руку, разделили столько горестей и радостей, что не могли подумать о разлуке. А теперь… У них практически не было выбора: ей уйти, а ему остаться, потому что у Владыки оставалось одно незаконченное дело, и он твердо знал – последний корабль увезет его на Валинор. А Галадриэль знала, что дождется возлюбленного – что, значила разлука в несколько десятков лет для бессмертных эльфов? Поэтому их прощание было спокойным, а остальным могло показаться и вовсе холодным – могло показаться тем, кто мало видел Келеборна и Галадриэль. Более «осведомленным» бросилось бы в глаза то, как эльфы не размыкали рук и долго вглядывались друг другу в глаза, общаясь без слов. Все итак было уже давно сказано. Все еще по-зимнему прохладный ветерок налетел на задумавшегося эльфа, постепенно срывая с него тонкие покрывала воспоминаний. Последняя картина, проплывшая у него перед глазами – яркая вспышка фиала, перед тем как корабль скрылся за горизонтом. - Я уж и не думал увидеть вас, вечнозеленый Колдун из Двимордена, грум-хумм. Все эльфы ушли. - Не все, Фангорн, не все, - Келеборн улыбнулся энту, вышедшему из леса, который синдар уже почти оставил за спиной. Лес мрачный, таинственный и пугающий, единственное место в Средиземье, где он смог почувствовать себя молодым. - Ах да, прекрасная Королева из Белого Города людей, вы едете к ней. – энт не спрашивал, а утверждал, покачивая головой в такт своим мыслям. – Прекрасная, как весенние сумерки возле спокойной реки. Хотя, мне больше по душе была ваша спутница, ушедшая за Море – белое золото из древнего рода пришельцев с Запада. – пастырь деревьев было замолчал, словно подбирая подходящие слова, но встрепенулся и пристально взглянул в глаза эльфу. – И мне понятна твоя печаль, Фимбретиль так и не отозвалась на мои песни. - Энтийские жены не могли пропасть без следа, мудрый Фангорн – когда-нибудь они вернуться. - на морщинистом, как кора дерева, лице энта проступила улыбка и он согласно кивнул. - А нам остается только ждать… - Фангорн стремительно исчез в сумрачном перелеске, не дожидаясь ответа, несколько ошеломленного Келеборна. Даже в неровном утреннем рассвете Белый Город поражал своим величием и незыблемостью – отреставрированные и отстроенные заново башни горделиво вздымали острые шпили в светло-синее небо, солнечные блики танцевали по воде, наполнявшей фонтаны, а в воздухе чувствовался непередаваемый аромат садов и парков. Минас-Тирит вернул прежнее имя крепости Солнца – Четвертая Эпоха началась с возрождения древней столицы высокородных выходцев с севера. И город, столь бесстрашно противостоявший Врагу, был похож на горные чертоги Финрода Фелагунда, в те времена, когда Наргортронд был еще в самом зените своей красоты. По крайней мере, в этом величайшем из людских городов так же уживались вместе и вековое умение гномов обращаться с камнями и эльфийская привязанность ко всему цветущему, плодоносящему и растущему. Уживались, дополняли друг друга и составляли неразделимую картину, символизировавшую братство и нерушимый союз между этими такими разными народами. Поэтому на эльфа, преодолевавшего один уровень города за другим, смотрели спокойно, и практически безучастно. Владыке невольно вспомнилось триумфальное возвращение войска после Кормаленнской битвы, когда восторженно шепчущая толпа, без застенчиво указывала пальцами на длинноволосых и статных чужеземцев, когда крепость гудела от тревожных слухов, что теперь вместо Темного Властелина Гондор окажется под властью остроухих колдунов. Келеборна остановили лишь перед воротами королевского дворца, но предъявленного письма, подписанного королевой, было достаточно, чтобы Владыка продолжил свой путь. Спешившись, эльф повел коня под уздцы, обводя взглядом зеленевшую траву, бьющий из земли фонтан и цветущее Белое Дерево – совсем еще молоденький росток с яркой изумрудной листвой, жадно тянущийся к солнцу. По аллее навстречу к нему бежал ребенок, лет шести, крайне сосредоточенно перебиравший ногами, видимо, чтобы не запнуться о коварные плиты и настичь предполагаемую жертву побыстрее. Эльф же рассмеялся и присел на корточки, дабы безоговорочно сдаться на милость победителя. Налетевший карапуз обнял синдара за шею и без должного пиетета дернул того за ухо и серебристую прядь волос. - Деда! – авторитетно объявил он, не сводя внимательного взгляда с лица Келеборна. Вслед за наследным принцем во двор выбежали трое нянек, но, увидев неугомонного проказника на руках у незнакомца, настороженно замерли на некотором отдалении, пристально следя за тем, чтобы предполагаемый злыдень не причинил тому вреда. - Адар! – звонко воскликнула Арвен, появившаяся на террасе и устремившаяся к образовавшейся скульптурной группе. – Я не ждала тебя так скоро! - Вечерняя Звезда укоряюще взглянула на сына, пока безрезультатно пытавшегося отколупать сверкающий самоцвет, с расшитого каменьями воротника туники Келеборна. - Я решил сделать тебе сюрприз, - эльф поцеловал внучку в лоб, тихо посмеиваясь изумлению придворных дам – «проходимец» оказался родичем самой королевы, но почему-то прибыл без долженствующей свиты и фанфар, да и выглядел немногим старше. А обращение к нему «папа», заставило нянек усиленно зашептаться – отцом же Арвен был Элронд Эльфинит, а это тогда кто? Эльфы конечно необычные создания, но не может же у нее быть двое отцов? Может это дядя? - И, кажется, подарил пищу для слухов на ближайшие несколько лет, - в светло-синих глазах Владыки замерцали лукавые искры, и он заговорщически подмигнул Арвен. - Они уже уплыли, да? – спросила она, беря Келеборна под руку и не позволяя сбить себя с толку напускным весельем. Синдар медленно кивнул, неосознанно сильней обнимая притихшего мальчика – да, уже почти прошла неделя с того дня, как серый корабль скрылся на Западе, и как он предательски оставил опустевший Золотой Лес. Не было у него сил оставаться там, где нынче бродила лишь память о счастливых мгновениях, как не было желания терзаться бессмысленной тоской. К появлению «отца» королевы все скоре привыкли – свита пришла к выводу, что это либо дядя, либо крестный Арвен Ундомиэль, а двое эльфов не спешили вводить их в хитросплетения генеалогии Перворожденных. Келеборн взял на себя роль еще одного наставника растущего принца, да и сам Элессар не гнушался спросить совета у столь умудренного опытом дипломата. А вечерами, когда утомленный рассказами о прекрасных странах и городах, сгинувших задолго до его появления на свет, Эльдарион засыпал на руках прадеда, Келеборн вместе с Арвен долго сидели на открытой террасе королевского дворца. И переговариваясь без слов, они не сводили глаз с залитых лунным светом полей Гондора, разрастающихся лесов Итилиэна и легкой дымки, клубившейся у подошвы Рэроса. Мир менялся – незаметно, но неотвратимо и оба эльфа чувствовали растущий гнет от бессмертной жизни. Их время уже ушло, но оставались родные и любимые, неосознанно державшие их в Средиземье крепче мифриловых цепей. - А ты уйдешь? – тихо спросила Арвен. - Когда-нибудь… - несколько поспешно ответил Келеборн, погладив спящего внука по голове. - Адар… - укоризненно проговорила эльфийка, - ты не обязан оставаться здесь…Пообещай мне, что… - Когда твой сын подрастет и примет трон отца, я отправлюсь на Запад? - осведомился синдар, искоса поглядывая на нахмурившуюся внучку. - Не шути с этим! – Арвен обиженно поглядела на Келеборна и тихо проговорила, - просто, когда устанешь, ты уплывай на Валинор, ладно? - Я же обещал, Арвен. Дни спешили следом за днями, нетерпеливо сплетаясь в недели и месяцы – с того разговора прошли несколько лет, но это не значило, что все было забыто. Арвен несколько раз порывалась убедить деда вернуться, но наталкивалась только на отговорки или молчание – Владыка несколько раз уезжал вместе с внуком в Лориен, показывая тому лесное «королевство» и знакомя с древними знаниями своего народа. И каждый раз Ундомиэль думала, что Золотой Лес возьмет верх и Келеборн не сможет вернуться назад. Эльдариону уже исполнилось пятнадцать лет, и мальчишка беззаветно пользовался всеми благами статуса наследного принца. Все учителя и наставники в один голос жаловались на явное безразличие мальчика по отношению к точным наукам, а за глаза они всеми словами костерили эльфа, запудрившего ребенку мозги «колдовской чушью». Легкое недовольство грозило перерасти в крупный скандал, но все разрешилось на удивление мирно. Просто все ученые мужи Гондора и Итилиэна познакомились с несколькими древними манускриптами из прошлых Эпох и всем преподавательским составом ударились в его расшифровку. После этого на Келеборна уже не косились, а смотрели с немым обожанием и пламенно умоляли забрать непослушного мальчишку на внеплановую прогулку, дабы тот не мешал ознакомлению с тайнами прошлого. Келеборн с непроницаемым выражением лица милостиво соглашался, представляя, каким же будет изумление мудрецов, когда они поймут, что бились над переводом поваренной книги родом из Гондолина. Однако оговоренный с Арвен рубеж был близок – Эльдарион Телконтар во всеуслышание был объявлен наследным принцем, а, следовательно, через несколько месяцев мог взойти на престол своего отца. Последний синдар уехал из Гондора так же незаметно, как и прибыл. Одним прохладным осенним утром, он будто дремал с открытыми глазами, вслушиваясь в перезвон бубенцов, нацепленных на сбрую коня – прощальный подарок правнука. В одной из чересседельных сумок лежал белоснежный плащ с вышитым на нем меллорном – Арвен долго подбирала подходящие слова для прощания, но ее улыбка, пусть даже с невольными слезами в глазах, была до невозможного красноречивой. Подарок Арагорна был самым необычным – король Гондора преподнес Келеборну свой камень, эльфийский Берилл, хранившийся в Лориэне столько лет. - Круг замкнут, - проговорил мужчина и обнял Арвен за плечи. – Доброго пути вам, адар. Дорога и вправду радовала, беспрепятственно ложилась под копыта коня и вела эльфа к Серебристым Гаваням. За один день он преодолел и отроги Белых гор и равнины Рохана, уподобившись яркой вспышке света, чтобы в последний раз навестить своего засыпающего друга. Золотой Лес и вправду дремал - серые шлейфы тумана неохотно ползали меж единовременно одряхлевших меллорнов, чья листва непроглядным ковром усыпала невидимые глазу тропы. Пение Нимродель было тихим и вряд ли, кто-либо кроме Перворожденных смог бы отличить его от журчания простого ручья. Когда туманная кисея все же рвалась, то на короткое мгновение были видны и цветущие эланоры и пышное разнотравье, но потом все снова затягивалось дымкой. Галадримы ушли в гавани и там ждали отставшего сородича – отказавшись однажды быть повелителями этого края, он и Галадриэль стали его Хранителями, а теперь, по своему собственному желанию он лишался и этого. Спешившись возле Карас-Галадона, Келеборн медленно обошел величественный меллорн, не отрывая ладони от его чуть теплой коры. Он не стал подниматься в свое пустынное жилище, не стал будить прошлое, безвозмездно отдавая себя будущему. И Лотлориен был благодарен ему за эту возможность спокойно уснуть – между корнями исполинского дерева, синдар заметил тоненький золотистый росток, упрямо тянувший листву к солнцу, сквозь плотную пелену тумана. Келеборн осторожно высвободил его из ненадежной хватки земли и посадил в давно опустевшую коробочку с витиеватой руной на крышке. - Будем надеяться, что моего умения хватит на всю дорогу, - пробормотал Владыка, осторожно взбираясь в седло. Следующей остановкой Келеборна была Древлепуща, владения самого Тома Бомбадила, который, впрочем, эльфу не повстречался – один раз ему послышалось эхо разудалой песенки, но из-за слишком близкого соседства с трактом, он не мог быть уверен, кто именно распевал ее в полуденном лесу. Меллорн весьма благодушно переносил тяготы путешествия и чрезмерной опеки синдара – иными словами рос наперекор и, кажется, был не прочь бросить корни на Валиноре, несмотря на все ухищрения попутчика этого не допустить. Хотя, возможно, что в коробочке просто сохранилась крупица магии Нэрвен, либо вероятней, что Келеборн был все же не столь безнадежен. Уже два дня эльф ехал по старинной дороге, выложенной белыми камнями – Зов Моря в его душе усиливался с каждым шагом. Стоило только закрыть глаза, как слышалось мерное дыхание волн, шорох гальки и пронзительные крики белокрылых чаек. Северные границы Шира были насквозь пропитаны пряным запахом соли и свежестью бриза. Тогда, почти двадцать лет назад он почувствовал только слабый и далекий отголосок, но не мог сказать с уверенностью, что Запад позвал его за собой. Теперь же все было ясно – никакая сила не смогла бы свернуть его с полдороги. Поэтому, по-мальчишески свистнув, он послал коня в головокружительный галоп, чувствуя, как гнет времени неотвратимо тает. Гавани встретили его радушно – несмотря на прямое дозволение возвращаться на Аман, большая часть эльфа из Лориэна отказались уплывать без своего Владыки. Конечно, из-за близкого соседства с морем многие не выдержали и нарушили свое обещание, но за это их было невозможно винить. Возле самого причала, Келеборну повстречался Халдир, только-только узнавший о прибытии своего повелителя – Страж Лориэна склонился в почтительно поклоне, а когда выпрямился, то увидел явно недовольное лицо синдара. - Халдир, мы же с тобой уже говорили… - Но, Владыка, - эльф осекся и замолк. После своего отъезда Келеборн на прямую объявил ему, что больше не является Владыкой Лотлориена, и что, фактически, именно Халдир должен отвести галадримов в Линдон. Кроме того, Халдиру настоятельно рекомендовалось забыть былую манеру обращения и проявлять банальное уважение - К старику. И никаких поклонов, Владык и тому подобное. – тогда, побледневший Страж не смог вымолвить ничего членораздельно-возмущенного, но чувствовалось, что он усиленно готовился. - Вы привезли с собой меллорн, а, значит, Лориэн до сих пор принадлежит вам, Владыка – странная логика, ничего не скажешь, но, судя по упрямо вскинутому подбородку, Халдир не собирался сдаваться так просто. - Никакого уважения к старшим, - проворчал Келеборн, спешиваясь и протягивая Халдиру свою добычу. – Раз уж так пошло, то разыщи подходящий горшок для наследия. – Страж благоговейно взял коробочку и вновь поклонившись, исчез в каком-то переулке. Корабли Линдона покидали Арду навсегда – последние корабли корабли эльфов, составлявшие за собой только белые пенящиеся росчерки из разбитых волн. Вслед им неслись печальные крики чаек, бесстрашно паривших в резких порывах ветра, снижавшихся до самой синей глади воды, чтобы потом воспарить в бескрайнюю лазурь. Возле руля стоял сам Кирдан Корабел, седовласый и величественный как древние короли прошлого, с неукротимой жадностью обозревавший открывшиеся просторы, которых был лишен столько Эпох. Он вел свои корабли точно вслед за садящимся солнцем. Он вел их домой. Сложно было поверить, но это были уже совсем другие воды, пусть не отличимые ни по цвету, ни по снующим в них рыбам, в небесах парили совсем другие чайки, а перед эльфами расстилался совсем другой мир. Мир, где прибрежный песок был усыпан драгоценными камнями, а навстречу серым чужакам плыли белоснежные лебеди Альквалондэ, никогда не покидавшие Валинор. Аман был прекрасен, и ни у одного из менестрелей не хватило бы слов, чтобы описать его. А у впервые видевших такое великолепие синдар и вовсе не было сил, чтобы выразить свое восхищение. Последний берег остался за кормой, последний берег лежал перед глазами, по началу безлюдный, но со всех сторон к нему сбегали телери, заворожено глядевшие на вернувшихся сородичей. От приветственных криков закладывало уши, оба народа с восторгом вспоминали и узнавали друг друга за ново. И даже на Валиноре, Келеборн столкнулся с почтением и восхищением, которого по собственному мнению не успел еще заслужить. Но весть о том, что прибыл дальний родич самого Эльве Синголло, была быстрокрылой и всеобъемлющей. Спустя только двадцать минут с момента возвращения Келеборн был готов малодушно скрыться на корабле, пока восторги телери не поутихнут. Но это ему не позволяла сделать ни гордость, ни отголоски былого величия, ни Халдир, рьяно следивший за тем, чтобы о Владыке Лориэна осталось только самое лучшее впечатление. Келеборн пуще всего на свете мечтал дождаться того момента, когда ему позволят отправиться в путь – уже несколько часов подряд его расспрашивали об оставленных землях Арды, о павшем Дориате, о Тинголе, о Берене и Лютиен, об Арагорне и Арвен их живом воплощении. Общительные и веселые телери больше всего напомнили Келеборну юных хоббитов – Мериадока и Перегрина, которые были готовы петь и веселиться дни и ночи напролет. Хотя, несколько позже, Келеборн поймет, что такая плохо скрываемая жизнерадостность свойственна всем обитателям Валинора без исключения. От неотвратимого безумия его спас опять же Халдир – он проговорил, что Влаыдка может рассказывать истории еще долго, но у одного Лориенского барда – Орофина это выходит не в пример интересней. Пока Орофин приходил в себя от выпавшей чести, а телери приготавливались внимать (внесли в зал лютню и свирели), Келеборн поспешно скрылся. Это и вправду было прекраснейшее из мест, подумал он, вдыхая чистый воздух и поспешно сбегая по ступеням дворца. Чтобы не говорил Халдир – у него больше не было времени ждать. Дорога от поселения телери поднималась по пологим склонам холма к белоснежному городу – Тирион на Туне, оплот нолдор, ваниар и самих Валар, и пролегала по живописным местам, которым в эту ночь синдар не отдал должного уважения и восхищения. Белоснежный плащ Келеборна струился по ветру, когда он ввел коня сквозь распахнутые ворота города, чьи прямые улицы были пусты в этот предрассветный час, точнее в течение нескольких минут. Мимо эльфа с гиканьем и пением рогов пронеслись охотники, среди которых ему показались знакомые лица – по крайней мере, отчаянно свистевших Келегорма и Элрохира, Келеборн различил сквозь клубы пыли. Невольно задавшись вопросом, значит ли это, что где-нибудь на Амане может быть сам Тингол, синдар внезапно осознал, что прозаично заблудился. Ему рассказали, как найти дворец Феанора, благо, что мимо этого дома было сложно пройти – королевский чертог располагался ровнехонько посреди главной площади Тириона, как и остальные дома двух младших Финвионов, но где именно стоило разыскивать дочь Финарфина? Да и вообще, судя по всему, он прибыл несколько рановато, а знакомство с тестем не хотелось начинать со столь не уместного по времени пробуждения. Мало ли что… Неуверенно потоптавшись возле коня, Келеборн устало прислонился к ближайшему дереву, судорожно придумывая дальнейший план к наступлению – на ум приходило банальное и простейшее. Всяко лучше, чем камушками по окнам кидаться. Обведя взглядом коварную площадь, Келеборн тихонечко и позвал на осанвэ / - Мэлль…/ - на этом красноречие кончилось, и Владыка замолчал, думая, чтобы еще такого сказать. «Меня не ждали, но вот он я?» – были и более легкие способы свести счеты с жизнью. Нести какую-нибудь романтическую чушь полусонной женщине? Слава Эру, он уже вышел из того возраста, когда тянуло петь бесконечные баллады под окном избранницы, но вот от юношеского косноязычия, кажется, уже никогда не сможет избавиться. «Замкнутый круг какой-то» - подумал Келеборн, чувствуя себя наиглупейшим образом. – «а что если она приняла меня за кого-то другого?» - эльф только-только присел на каменный бортик фонтана, как тут же вскочил на ноги, пылая праведным гневом. – «какого, к Морготу, другого?!». История умалчивает до каких бы дебрей безосновательной ревности дошел бы измученный синдар, если бы двери одного из дворцов не распахнулись бы настежь. Сердце пропустило удар. Три-четыре ступеньки Галадриэль преодолела как благовоспитанная, взрослая и степенная леди нолдор, но на предпоследней выдержка ей изменила – она просто спрыгнула с лестницы, пробежала по каменной брусчатке и повисла на шее у остолбеневшего Келеборна. Трех секунд тому хватило, чтобы перестать успешно изображать тролля, застигнутого врасплох солнцем, чуть больше времени ушло, чтобы выпутаться из разметавшейся гривы золотых волос, а дальше… Взглянув в сияющие аметистовые глаза, синдар смахнул с щеки возлюбленной слезы и поцеловал ее. На деликатное покашливание все-таки невыспавшегося сегодня Финарфина они не обратили должного внимания, равно как и на ликующую улыбку всклокоченного Халдира, глубоко за полночь обнаружившего пропажу повелителя. А вот раздавшийся смех, походивший на журчание ручейка, вынудил-таки Владык разомкнуть объятия и смущенно взглянуть на улыбающуюся дочь. Келебриан (одна, видимо Элронд не смог победить оковы сна, ради встречи с тестем) подошла к родителям и обняла отца. Это утро на Тирионе было полно радостных улыбок и не проходившего ощущения праздника. В этот день был окончен путь домой.
|