|
|
Эарин Форменель Красный браслетСедьмая тень... Знакомое лицо, глаза, которые при жизни были полны пламени, сейчас погасли. Разлука, которая продлится до конца времен, положила между бровей резкую складку. На руке - плетеный браслет, подаренный смертной женщиной. (с)О.Брилева "По Ту Сторону Рассвета" Они не зашли дальше одного-единственного поцелуя, который жаждали потом забыть - и вспоминали как мгновенье осуществившегося счастья. У нее не осталось даже ребенка. А он... он погиб. (с) Лайхэ "Повесть о Неприкаянных" Лето в Дортонионе выдалось холодным и мокрым. Дороги, где они были, развезло, и кони понуро шлепали по скользкой жиже, иногда приостанавливаясь, чтобы нащупать устойчивую почву. От северных склонов в долину прямых спусков не было, приходилось идти до Ладроса, а там снова на Запад, к крепостям у Аэлуина. Народ Беора селился преимущественно в небольших долинах у подножья гор и, реже, уже в самих горах. Владения старшин были связаны между собой сетью дорог, пролегающих между нагорьями, и петлять приходилось порядочно. Лошадей братья завели в стойло сами. Отчего-то им обоим не нравилось, когда люди прислуживали им, точно владыкам. Этот род приносил присягу старшему, а они были по сути лишь наместниками, охранявшими также северный рубеж. Но более всего в смущение их приводило то восхищение, которое к ним испытывали эдайн. Наверное, именно по этой причине, младшие не приезжали сюда так часто, как Финарато, который к реакции людей на эльдар относился со свойственной ему беспечностью, или же просто делал вид, что не замечает этих восторгов. Немощеный двор был прочерчен бороздами ручейков, сбегающих по наклону от крепости к долине. Завернувшись в плащи, с которых вода текла уже струями, оба быстрым шагом направились к светящемуся в вечернем сумраке дверному проему. Как только они переступили порог обеденной, разговоры и обычный шум, сопутствующий веселому семейному ужину, затихли. Люди встали из-за стола, поклонились и замерли, ожидая слова старшего. – Добрые гости! – Брегор шагнул навстречу, и они по очереди сцепили руки в пожатии, так, как это было принято у горцев. – Эдайнис, Фрекка, помогите Князьям устроиться! Мы будем ждать вас к столу, – глава рода жестом приказал остальным пока разойтись. Покои им отвели на верхнем этаже башни. Из окна были видны только дальние пики Эред-Горгорот, покрытые снегом, и ближняя к крепости скала, загораживавшая ее с юга. – Давненько не бывал в домах, где окна не выходят на Север, – Аэгнор отстегивал перевязь для колчана. – Здесь не только воины живут. Мирным не за чем постоянно думать об угрозе, – Ангрод расшнуровывал затяжку на сапоге, намереваясь вылить из него то, что там хлюпало. – Помнить об этом нужно всем! – Нет. – Да! – Не постоянно. Так рассудок потерять не долго, особо при их коротких жизнях, – старший, наконец, справился с намокшим узелком и поднял голову. Айканаро стоял в проеме и выглядывал на галерею, высунувшись по пояс из комнаты и ухватившись руками за дверной косяк из потемневшей сосны. Ткань рубахи на его спине была абсолютно вымокшая. Так и не сподобился зашить ту дырку в плаще, где разошелся верхний шов, когда он капюшоном зацепился за ветку и чуть не свалился с лошади. Ну, залило, конечно. И всю дорогу этот сорванец делал вид, что не замечает холодной воды, текущей ему за шиворот! – Умник, переоденься хоть! – Ангарато бросил в брата валявшейся на кровати перчаткой. Аэгнор почему-то не кинулся его душить, а лишь высунулся в проем дальше, повиснув на руках. – Как странно… почему я ее не помню… – в слух подумал он. За столом собралось все семейство Брегора. Юные Бреголас и Барахир сидели по обе руки от отца, явно гордясь тем, что их пустили на такой важный ужин, и чувствовали себя почти взрослыми. Прочая родня сновала вокруг, принося все новые и новые блюда с яствами. Интересно, они еще не поняли, что эльдар вообще едят довольно мало?.. Князей усадили напротив кунга. У беорингов был порядок во главу стола сажать женщину, хранительницу дома, а место хозяина было в центре длинной части, так что если прибывали почетные гости, то их с хозяином на пиршестве разделала только ширина стола, а не его длина, которая порой бывала очень велика. Для переговоров это было крайне удобно. За едой сразу перешли к обсуждению важных дел, о которых можно было говорить в присутствии посторонних. Земледелие, урожай, торговля. Здесь каждый знал о насущных проблемах, и каждый не против был выслушать мнение своих лордов, чтобы потом не пересказывать их слова друг другу. В кубок Ангрода полилось из кувшина красное разогретое вино, которое сейчас было очень кстати. Эльф порядочно замерз, хотя никому, конечно, в этом не признавался. Он поднял голову, чтобы поблагодарить аданет. На него смотрела дева, едва вошедшая в зрелый возраст. Тяжелая каштановая коса, переплетенная синей лентой, падала с плеча на грудь, темные глаза лучились улыбкой. Почему-то в голове мелькнуло, что он её тоже не помнит, и почему-то старший сразу понял, на кого из-за двери смотрел Айканаро. Ну, все правильно, он и сейчас не Брегора слушает! Ангрод улыбнулся девушке, слегка наклонил голову, благодаря. Затем пнул брата под столом и прошипел на квенья, склонившись к его уху: – Мне что, одному прикажешь здесь разбираться? Ладрос в твоем подчинении, если ты забыл! Брат опять почему-то не захотел стукнуть его в ответ, или сделать еще что-нибудь, чего от него всегда можно было ждать. Эта миролюбивость настораживала. После ужина Брегор решил не переходить сразу к тем вопросам, которые требовали личного разговора, и, пожелав лордам покойной ночи, отправился к себе. Ангарато тоже был не прочь отдохнуть, хотя дела затягивать не любил. Однако они приехали сюда не на один день, так что можно было позволить себе спокойно поспать, освободив голову до рассвета. По каменным пластинам крыши* барабанил частый дождь. Люди Беора завесили окна рогожей, а в очаге разожгли огонь, так что в покоях было довольно жарко. Ангрод, наконец, избавился от мокрых сапог, ремней и прочих неудобств. Подумав, он развалился на медвежьей шкуре, постеленной между кроватью и очагом. Пламя весело гудело, потрескивало и иногда выбрасывало пучки искорок, которые ударялись о каменный свод и обиженно гасли. В лесу от такого костра искры летели к самым звездам… Он задремал, а когда проснулся, была глубокая ночь. То, что Айканаро не разбудил его дружеским пинком, проходя через его половину комнаты на свою, встревожило. Старший поднялся нехотя, подбросил в огонь два толстых полена, и заглянул за занавесь, разделявшую покои надвое. Аэгнора не было. «Бродяга!» Ангарато развесил на спинке кресла мокрую рубашку брата, которую тот, сняв, просто кинул на постель. Обулся, набросил на плечи шерстяное покрывало и вышел искать. Долго ходить по крепости не потребовалось. Они были в обеденном зале. Аэгнор и та девушка, с синей лентой в волосах. Старший не стал подходить и прерывать их беседу, просто развернулся и поплелся обратно, поскольку ему очень хотелось повидаться с Ирмо. В конце концов, если этому рыжику не спится, это его трудности. С утра Ангарато был таки разбужен немилосердной тряской за плечо. Младший весь сверкал, как начищенная медная поварешка, и разве что не подпрыгивал на месте. – Соня! В садах Лориэна тебя надо было забыть! Давай, уже четверть часа, как Анар взошел! – сам Айканаро, судя по всему, так и не ложился. Значит вечером, как раз, когда Брегор захочет рассказать о чем-то самом важном, будет незаметно для всех засыпать с умным и понимающим видом. – Встаю. Хватит меня толкать, это не поможет. Нет, одеяло оставь на месте, здесь холодно! Какая пчела тебя ужалила? Аэгнору все-таки удалось сорвать с брата меховое покрывало, под которым тот спал, и тут же накинуть ему на голову. – Сине-золотая! Дела не ждут! Ну! Там дождь кончился! И восход был алым, ты бы видел! Мы…– он осекся. Ангрод как раз сумел выбраться из-под подшитой шкуры. – Вы всю ночь вели распрекрасные беседы, а на рассвете любовались розовеющим виднокраем. Поэтому ты неуемный такой? – Да чего ты прицепился? Вообще-то Брегор позвал нас на охоту, пока ты все проспал! Айканаро, наконец, отступил, давая старшему возможность подняться и добраться до одежды. Утро и день прошли за охотой. Они проезжали по каменистым склонам, где плотный покров вересковой пустоши сменялся прозрачными сосновыми перелесками, мимо бурлящих после дождей ручейков в узких руслах, рядом с которыми на камнях рос темно-зеленый бархатный мох. Аэгнор носился на своей каурой, что Хуан, пес Тьелко, с которым они, бывало, охотились в Валиноре. Теперь былой дружбы с феанорингом не было, и Ангрод иногда скучал по задорному брату и по его мудрой и грозной собаке из гончих Оромэ. Резвости в младшем арфинге сейчас, и правда, было, что в гончей, а вот мудрости и не думало появляться… Вечером того дня, как и предполагал третий сын Арфина, Брегор позвал братьев, чтобы обсудить самое важное. За прошедшее с их последнего визита время, крепость беорингов перестала быть только военным укреплением, и разрослась до самых отрогов гор низкими амбарами и бревенчатыми домишками, которые охватывали долину полукольцом. Однако Дортонион смотрел своими северными склонами через Ард-Гален прямо на Тангородрим. И ни на миг не забывали здесь, о том, что Враг, хоть и взят в осаду, но еще не побежден. Брегор же поведал князьям о странных людях, которые приходили рассказывать о Древнем Боге, желающем всем добра и требующим крови жертвенных животных**. И как он прогнал этих глашатаев. Пожаловался, что ныне молодые беоринги все больше бездельничают, и от этого склонны слушать всяческую чушь, а коли нет своего ума в голове, так чужое мнение туда легко укладывается. И что его воли и руки не хватит на то, чтобы уследить за всеми поселениями в краю и пресечь подобные настроения. Ангрод обещал Беорингу проследить за такими посланцами и разузнать, откуда они приходят. А так же просил послать гонцов к главам других родов, чтобы они знали о происходящем. Обсудили они так же, каков будет раздел земель между сыновьями Брегора, когда они подрастут, кто из людей пополнит дружины эльдар будущей весной, какой станет власть, когда сын Беора отправится к своему отцу.. Завершили разговор за полночь. Айканаро последние несколько часов не принимал в нем участия, увлеченно рассматривая из своего кресла охотничьи трофеи и оружие, развешанное по стенам. Старший брат, конечно же, догадался по отсутствующему взгляду голубых глаз, что вовсе не украшения занимают сейчас Аэгнора – он просто спит, как умеют это эльдар, погрузившись в грезы и видения. Брегор же, похоже, ничего не заподозрил. Проснулся Ангрод, едва солнце вызолотило ледяные вершины за окном. Младший, судя по всему, вставать не торопился, и вряд ли его удалось бы поднять, даже устроив коварную атаку. В дверь постучали, затем она с легким скрипом отворилась, и в покои боком проскользнула та самая девушка, с каштановой косой. В руках она держала кувшин с водой чистое полотнище и пару белых рубашек, расшитых красной тесьмой. - Дядя вас ждет к столу, просил звать, - вода из кувшина полилась в медный таз на столике у стены. Девушка осталась стоять рядом, видимо желая прислуживать лорду, пока тот будет умываться. - Я сам, благодарю. - Мне не трудно. Она наклонила кувшин, теплая струйка потекла в сложенные ладони. - Почему вы так не любите, когда мы в чем-то вам помогаем? Ведь это просто вежество.. Законы дома. Хозяева должны позаботиться о гостях, - аданет протянула ему холстину, вытереться. - Для эльдар это чуждо. Мы обыкновенно все делаем сами, и в помощи не нуждаемся. Так же и не предлагаем ее, если знаем, что она не требуется. – Ангрод сложил полотно и повесил на крюк, вбитый в стену. - А что плохого в помощи и услуге, если они не мешают? Ведь это не зазорно. Это почетно… Она помогла ему выбраться из нижней рубашки, ворот которой за разговором Ангарато, по обыкновению, забыл расшнуровать, и подала свежую. - В том и дело. Нам странно, что эдайн испытывают к эльдар такое почтение, точно мы выше вас или необыкновенные какие… Понимаю, что для вас мы, конечно, необычны. Но среди эльдар все равны. Даже к нашим правителям мы испытываем уважение и оказываем им почет, но при этом остаемся с ними на равных. Девушка гордо подняла голову. - Это лишь уважение к гостям дома и почтение к вам, как к князьям нашей земли. Были бы вы из рода эдайн, все было бы точно так же. Таковы наши обычаи. И вам тоже неплохо было бы их уважать. Она собралась выйти, но Ангарато остановил ее, поймав за локоть. - Я чувствую, что обидел тебя. Прости! Нам и правда нужно постараться больше узнать о людях! Мы живем в одном краю, растим одно зерно, пьем одну воду… Я не в праве утверждать, но, думаю, однажды, мы запомним ваши обычаи, а вы поймете наши. Девушка озорно улыбнулась князю: - То, что эльдар способны выучить множество axani людей, это - правда, но вот вряд ли хоть один адан сможет разобраться в ваших эльфийских нравах! Они оба рассмеялись. - О, судя по недовольному мычанию, которое я слышу, мы с тобой разбудили моего братца! – Ангрод кинул взгляд на занавесь. – Вроде встает. Опустив глаза, эдайнет поклонилась: - Передавай ему от меня пожелание доброго утра. Я пойду, пора уж на стол накрывать. Ангрод не успел возразить, как она выскользнула за дверь. - С кем ты тут шумишь по утрам? – Айканаро явно не выспался, и вид у него был крайне лохматый. - С твоей знакомой. Очень мудрая девушка, знаешь ли, особо для ее возраста. Кстати, так и не успел спросить ее имя. Она вот принесла умыться. Тут даже тебе осталось вроде, соня Лориэнский! Аэгнор с доброй улыбкой ткнул старшего кулаком в бок, и, обхватив рукой за шею, другой взъерошил его короткие, до плеч, волосы. - Андрет ее зовут. А тебя Ульмо покарает! Вылил всю воду! Только сейчас Ангарато заметил, что младший тоже был одет в белую с красной тесьмой рубашку. - А это на тебе откуда? Нам же только сейчас… - Это тебе только сейчас! А я вчера с Бреголасом в баню ходил после охоты! И потом мы втроем угощались дома у сестры Брегора – матери Андрет. Это она сшила, специально на рост эльда. Запоминай, братишка, традиции народа, что ныне в твоем подчинении! Ты пообещал! *** Он приехал в крепость через четыре года. Усы у Брегора поседели, однако былую легкость и проворность он еще сохранил, и разменивать не собирался. Старший, Бреголас, уже вошел в тот возраст, когда у мужчин эдайн начинает расти борода, Барахир же неимоверно вытянулся, так что Аэгнор не сразу узнал в этом высоком юноше улыбчивого мальчика, что сидел тогда напротив него за столом. Какие-то новые дела, много разговоров по разделу земель и торговле. Едва подросшие мальчишки просятся в его дружину – просто по пятам ходят за прекрасным, высоким сияющим лордом. Как же им сказать, чтобы не обидеть?.. Вопрос, правда, быстро решил Брегор, в свойственной ему манере. Ребятня разбежалась, Аэгнор опустил глаза и долго разглядывал носки сапог. Как-то у эльдар не принято было такими выражениями изъяснять свою волю. На Андрет он натолкнулся совершенно случайно, когда забежал на конюшню, проведать любимую лошадку. Девушка ждала его здесь. Четыре года не срок для эдайн, но все-таки она изменилась. Не такая звонкая, не такая улыбчивая, взгляд даже немного строгий и одновременно насмешливый. – Долго тебя не было. Не узнаёшь, небось? – Узнаю. Аэгнор подошел к ней совсем близко, чтобы лучше рассмотреть каждую черточку, что он еще упустил… В голове вспыхнула мысль о том, зачем, собственно, ему это надо. Вспыхнула и погасла. Девушка смотрела весело, чуть лукаво, пряча руки под платком. – Лошадка у тебя бойкая. Никому не дается, тебя поджидает. Айканаро кивнул и, не задумываясь, потрепал каурую по морде. Андрет погладила животное по гриве, лошадь не возражала. – Ты с ней поладишь, – сказал эльф, подкладывая в ясли сена. Андрет что-то хотела ответить, но вдруг оба услышали надрывное мяукание откуда-то сверху. А потом шипение и шорох. Зоркий Айканаро разглядел в полумраке, повисшем под крышей, на одной из потолочных балок два распахнутых темных крыла. - Ой! Это ж соколко охотничий! Бреголаса! А там Бурка, наверное! Он же сейчас его… - дева прижала стиснутые кулачки к губам. Эльф не долго раздумывал – подскочил к высокому стогу в углу конюшни, взобрался на него, благо сметали на славу, и сено не рассыпалось. Подпрыгнув, ухватился за свисавшую с балки цепь, подтянулся и залез наверх. Выпрямиться под крышей было нельзя, поэтому Аэгнор, опираясь на руки и колени, продвинулся по массивному бревну до перекрестья с другим, таким же, над которым и вздымались крылья. Маленький серо-бурый котенок прижимался к балке, отмахиваясь лапкой от наседающей птицы. Сокол хлопал крыльями и пытался клюнуть жертву в глаз. Если бы он мог взлететь, то малышу пришел бы конец, но пространства здесь не хватало – котенок забился туда, где под самым сводом шла еще одна поперечина. – Wilin! – Айканаро протянул руку – Quildо! Тише… Сокол отпрянул и спикировал вниз, оставив несостоявшийся обед более сильному противнику. Котенок попятился, пытаясь пролезть между сходящимися здесь бревнами, чтобы потом удрать. Эльф ухватил его двумя пальцами за шкирку. Шерстяной комочек пискнул и начал изворачиваться. – Глупенький! Ну чего ты… - Аэгнор запихал котенка за ворот кафтана, развернулся и пополз обратно. Через мгновение он уже стоял рядом с аданет, извлекая из-за пазухи добычу.
Андрет ласково почесывала котенка за ушами: – Бурка! Глупый ты, глупый! Чего ты в конюшню-то полез? Успокоившись, зверек заумурчал и, устроившись на руках эльфа, принялся выпускать и убирать коготки, в знак того, что ему очень нравится все происходящее. Котенок был меньше ладони Аэгнора. – И не лень тебе было так мучаться? Любой наш мальчишка бы туда лезть отказался, а мужи так и вовсе бы засмеяли, – дева смотрела прямо ему в лицо, и Айканаро совершенно терялся под этим взглядом. Что-то внутри сжималось и замирало от прикосновения ее пальчиков, случайно скользнувших по его запястью. Что-то начинало трепетать и рваться наружу, когда он хотел ответить ей, но не мог вымолвить ни слова. «Неужели… О Эру…» Как раз сегодня в утро нужно было выехать, чтобы добраться в Минас-Тирит к завтрашнему закату. Там его должен был встретить Финрод, а вместе с Айканаро – младшего сына Брегора, который изъявил желание принести королю клятву верности. Для беоринга это значило многое, и Аэгнор не мог отказать, тем более что младший Брегорион был ему по душе. На рассвете принц поднялся на уступ, откуда было хорошо видно, как за восточной грядой поднимается из дымки Анар. Аэгнор обернулся на звук шагов и поспешил помочь деве забраться на скалу. Все-таки он не мог отделаться от мысли, что ей такая помощь нужна, хотя видел, как Андрет вслед за братьями перебиралась по более крутым склонам, с ловкостью горной лани. Здесь задувал суровый ледяной ветер с вершин, и эльда накинул ей на плечи свой тяжелый плащ, закрывая от порывов. Аданет посмотрела на него мягко и открыто, как никогда до этого, и опустила глаза. – Вот сейчас ты снова уедешь. И я не знаю, свидимся ли мы еще. – Непременно! Я все же отвечаю за эти земли. Негоже князю забывать о своих подданных. – Ты, может быть, вспомнишь, когда мне будет сорок лет, – Андрет выпрямилась, горделиво развернув плечи. – Вы бессмертны, человеческая жизнь для вас не срок. – Я приеду раньше. Как только смогу, – Айканаро очень осторожно положил ей ладони на плечи, боясь, что она вырвется одним движением, как непокорный ветер… Но девушка вдруг прильнула к нему, прижавшись щекой к плечу. – Ты ведь не забудешь меня? А как мы тогда говорили всю ночь и встречали рассвет? Когда ты, может быть, вернешься вновь, я буду уже совсем другая, а ты ничуть не изменишься. Ты будешь помнить меня такой, какой я была? Эльфу осталось только обнять ее вслед этому движению, и теперь он чувствовал, что в руках он держит само время – неуловимое и быстротечное, но бесконечное в силе своей. – Буду. – Вот, чтобы ты не забыл, – Андрет взяла его за руку и надела на запястье браслетик из красных шерстяных ниток, сплетенных простым косым узором. – Береги его. Порвется, значит забудешь. Девушка смотрела снизу вверх, подняв лицо, и прижавшись грудью к его рубашке. Два дня назад она зашивала ее после кошачьих коготков, посмеиваясь и припоминая снова и снова ту историю. Теперь аданет не смеялась. Ее карие глаза мягко улыбались, затягивая своим теплом. Руку с браслетом она так и не выпускала из своих ладоней. Айканаро просто наклонился. Ощущение от соприкосновения губ было такое, словно весь мир просто пролетает рядом, а они вне его, в каком-то своем, неподвластном законам и убеждениям… Словно именно для них прозвучала еще одна Песнь, или они сами пели ее сейчас, оглушенные своей же музыкой и смелостью. – Не надо, – Андрет вдруг отстранилась, закрывая зардевшееся лицо руками. – Почему? – Ты не любишь меня! Разве эльф может полюбить человеческую женщину? Мы же… – Люблю… Андрет повернулась на его голос, пытаясь разглядеть в глазах ложь или просто жалость. – Не снимай его. Тогда буду знать, что любишь.
 |
